Oxyd
Это бородожественно!
Мода на бороду, заявившая о себе пару лет назад, постепенно сходит на нет, как и редеют подбородки тех, кто поддался на «брутальное» поветрие. Пришло время всерьёз поговорить о бороде. Ещё де Кюстин предостерегающе говорил, что во время великого бунта «русские опознают друг друга по бороде». Это не шутка и даже не стиль. Борода является тем локусом, который вытягивает человека по вертикали. Иначе говоря, борода вынуждает соответствовать чему-то более высшему, нежели сам человек.
Ведь издревле растительность на лице – это символ принадлежности к власти. Во всём Древнем Египте только фараону полагалось носить накладную бороду. Лицо царицы Хатшепсут на сфинксе тоже изображено с бородой. Самураи рисовали усы на доспехах. Викинги вошли в мировую культуру бородатыми варварами. В достославные времена борода охранялась по закону. Так, в Русской Правде за «поторгание» бороды полагалось платить штраф в двенадцать гривен. Тогда как за убийство холопа всего лишь пять. Стоглавый собор 1551 года постановил: «Не подстригайте брад ваших, се бо женам лепо мужем бо не подобно». У австралийского разбойника Неда Келли был специальный доспех для бороды. Это древняя, как мужской род, традиция. Не зря борода в традиционных религиях нечто само собой разумеющееся. Русские старообрядцы считали безбородых приспешниками Антихриста, а то и того хуже – гомосексуалистами, что, в принципе, равнозначно. Кроме того, совершенно очевидно, что единственно хорошее, что есть в марксизме – это борода Карла Маркса. Сегодня, когда мы живём в почти полностью эмансипированном мире, где архетипы мужского и женского стали маргинальными, борода снова приобретает нечто бунтарское и даже чуточку революционное.
Ведь бритость – это всегда подчинение. Индейцы снимали скальпы врагов, Самсона подстригла окаянная Далила, да и странное это со стороны занятие: постоянно скрести лицо острым предметом. Какая-то символическая кастрация и истязание собственной кожи с порезами. Почему бы тогда в садомазохистский клуб не ходить или спину себе не сечь, как шииты на празднике Ашуры? Одобрение бритья – это один из элементов угнетения человека. Брёют в армии, на флоте или государственной службе, заставляют бриться в любом казённом заведении, где действует власть формы, устава и дубинки. Везде, где требовалось подчинение, где была бюрократия, надзор, репрессии, там везде не только брили, но и прививали презрение к небритым. Почему? Потому что они живут не по порядку, не по уставу, не по циркуляру. В вольготной бороде чувствовалась свобода, которой лишён арестант или рекрут. Вообще это то, что Фуко назвал дисциплинарной властью, когда с помощью социального огораживания формировались новые формы контроля: учебные заведения, богодельни, мануфактуры, которые возникли в одно время с тюрьмами современного типа. Каждый бритый человек одновременно был сам по себе, оторван от связи с почвой, но в тоже время прикован к новой реальности. Ать-два, левой! Кто шагает не в ногу, получает палкой по бритой морде.
Сегодня можно с уверенностью говорить, что в России возникла бритая культура, ассоциирующаяся со служивыми людьми, которые с ненавистью смотрят на всё, что растёт не по уставу. Военные, вертухаи, полицейские, чиновники – цивилизация, пусть даже казарменная, всегда скоблит человека. Вспомним, к примеру, что Древний Рим – это культура безбородых, пока в дело не вмешался император Адриан. А потом пришли бородатые варвары, которые этот Рим и доломали. Причём если бритый человек вдруг попадает в варварское пространство, скажем, в окоп или таёжную экспедицию, где ему долго не удаётся бриться, то по возвращению он первым делом бежит не в кровать к женщине и не к пиву, а к бритвенному станку. И шкряб-шкряб себя, чтобы всё блестело. А потом долго смотрит в зеркало, мол, теперь себя не узнать. Кончено же не узнать! Ты ведь свой настоящий мужской облик, сразу проявившийся в экстремальной ситуации, сбрил и стал безлик. Что теперь узнавать?
Никто сегодня не берёт двойной налог с бороды, но контроль за растительностью на лице по-прежнему существует. Он сменился на административную дискриминацию: попробуйте, имея бороду лопатой, устроиться продавцом, каким-нибудь публичным лицом, да хотя бы в офис за компьютер или учителем. Не всегда, но с большой долей вероятности вам откажут или попросят побриться. Почему? Кому мешает чья-то борода? Но бритая культура так уж устроена – ты должен отличаться от других музыкой, которую ты слушаешь или футбольной командой, за которую болеешь, но не так явно, не так, чтобы постоянно обращать на себя внимание. Ведь модную шмотку можно снять, татуировку закрыть рубашкой, но бороду нельзя отцепить, а потом снова повесить на лицо. Напомним, что мы не говорим о различных хип-бородках, выходящих из моды, а говорим о бороде повышенной могущественности – окладистой, длинной, с кустистыми усами. Увы, мало что изменилось со времени Михаила Ломоносова, который был ярым противником налогооблажения бороды. Учёный-энциклопедист даже оду написал, которая оказалась запрещена цензурой:
«Борода предорогая!
Жаль, что ты не крещена
И что тела часть срамная
Тем тебе предпочтена».
Увы, среди славянской молодёжи, пытающейся хоть как-то заполнить духовный вакуум, иногда пользуются популярностью исламские бородки. Чаще всего отращиваются они по приколу, чисто чтобы сфоткаться в духе ИГ, но, тем не менее, от подражания до перехода в ислам всего один шаг. Как правило (но не всегда), исламская борода отличается тем, что у неё либо сбриты, либо подстрижены усы. Так заповедовал пророк Мухаммед: «Отличайтесь от многобожников — отпускайте бороды и подстригайте усы». В русской же традиции к бороде прилагались густые усища, которые можно и в мёд макать, и врага при желании заколоть. Да и эстетически борода с усами смотрится сильнее, чем лицо, похожее на годами небритый хер. Человек с бородой и усами обожжён, закончен, сложился в цельный образ, а про тех, кто бреет волосы над верхней губой, на Руси презрительно говорили: «Усоподсекатель». Это вообще одно из самых страшных оскорблений. Так что, отращивая окладистую бороду, не забывайте и про усы. У них, кстати, может быть своя классификация. Так усы Дали солярные, острые, устремляющиеся ввысь, а усы Ницше хтонические, мглистые, тяготеющие к земле.
Главное – не впадать в прелесть и не счесть бороду объектом самолюбования. Это не тот признак, по которому раздаётся благодать, но именно борода отсылает человеческую личность в сторону чего-то благообразного, высокого, чистого. Борода – это то, что выстраивает образ, из-за которого распрямляется человек. Как-никак в массовом сознании Бог всегда представляется с бородой. Новое радикальное движение должно обязательно ориентироваться на бороду. Это был бы прекрасный отличительный признак, который нельзя купить за деньги в срамной лавке или у кого-то отжать. Только отрастить обильным и долгим трудом. Пусть вместо окладистой бороды на лице у вас лишь клочковатая растительность, пусть нет пышности, но из подбородка торчат хотя бы два волоска, не смотря на это, растите, растите бороду! Не верьте тому, что от бритья лучше растут волосы – это миф, верьте тому, что когда-нибудь бородачи, приплывшие из Беловодья, сокрушат злокозненный феминизм и безбожный фимоз. Бородачи явятся в бритый городок, где начнут крушить всё, что унижает человека – парикмахерские, банки, суды, торговый центры. Галстуки, пиджаки, их обладатели, адвокаты и чиновники, витрины, телевизоры... для бородатых банд ещё много работы. А в конце нужно повесить на древко вместо полотнища чью-нибудь бороду, и воткнуть знамя в груду битых кирпичей. И так от города к городу. От парикмахерской к парикмахерской. Бородатая орда на бородатом перекати-поле. Чтобы на месте чадящих мануфактур повсюду колосился святорусский бурьян.
