У инженера в театре есть три принципиальных варианта работы: дежурить на репе, дежурить на спектакле и гастроли. Гастроли по большому счёту являются произведением первых двух вариантов причём в условиях чужой сцены. Собственно на гастролях, конечно творится уйма всего, но, как ни странно, далеко не всегда гастроли являются серьёзным источником фольклора и слухов. Скорее наоборот. Всё-таки работать на выезде приходится тяжело. Впрочем, есть у меня одно гастрольное воспоминание про Вологду... Нет, о нём позже. В другой пасте. Пока покормлю вас репетиционными вещами.
Репетиция в БДТ обычно начиналась в 10 часов утра и длилась приблизительно до 3-х часов дня, впрочем, когда как. Были периоды и с 8-ми до 5-ти, были с 12-ти до 2-х. Как правило на репетиции дежурит инженер и звукооператор, впрочем, это всё устанавливается помощником режиссёра. Но инженер всегда есть. Всё-таки громкую связь надо включать, да и микрофон режиссёра оказывается необходим почти всегда. Первый спектакль, который я выпускал был «Парочкой подержанных идеалов» по «Росмерсхольму» Ибсена в постановке Дитятковского. Дитятковского выможете знать по роли Бродского в «Полутара комнатах». Забавный дядька. Заполошный как еврейская мамочка, довольно оригинальный, при этом фанат репетиций. Спектакль «Яма» он репетировал 2 (ДЖВА!!!) года, причём даже после премьеры он продолжал активно его развивать и модифицировать. Да, для него репетиция, как для соседа с перфоратором ремонт. «Росмерсхольм» сам по себе пиздец. Я серьёзно. Эта пьеса вообще не подходит для постановки. Проще поставить Лема, я не знаю. Но трудности не остановят тебя, если ты легендарный режиссёр, на чьи спектакли порой приходит 50 человек (так было с «Федрой») в зал на полторы тысячи. И нельзя сказать что Дитятковский плохой режиссёр. Вовсе нет, он скорее хороший. А если рассматривать его с точки зрения театральной педагогики, так и вообще замечательный (не знаю что скажет об этом утверждении Ulihen, так как она всё-таки театровед). Но вот его отношение к зрителю... На моей памяти Дитятковский как правило делал махровое пшено для особо утончённых представителей гуманитарной элиты середины XX-го века. Таковых, даже в Питере, можно сосчитать по пальцам. Но разве это сложности? Наоборот! В результате критики ехидничали по поводу того, что Дитятковкий недотягивает до той аудитории которую выбрал, а бухгалтеры с тяжёлым вздохом считали убытки, так как окупаемость спектаклей с низкой посещаемостью напрямую била в бюджет. Зато актёры получали замечательные плашки в личное дело, театр выполнял программу от министерства культуры (а это дотации), поэтому претензий к тому, что окупаемость немного не торт Дитятковскому не предъявляли. На «Росмерсхольме» чего-то совсем интересного не было от слова «совсем», однако он был написан Ибсеном, а в год повышенной дружбы с Норвегией он был просто маленьким культурным козырем. Впрочем, на тех репетициях я осознал сущность репетиционного процесса.
Сколько раз можно повторить одну реплику? Вот серьёзно. Интонация должна быть той, которую требует режиссёр. Только в БДТ я осознал хтоническую безысходность артиста. Одна и та же сцена может повторяться весь репетиционный день. Может быть и иначе (ближе к концу, когда всё отрепетировано, да и сроки поджимают), однако «может быть» и «будет» это совсем не одно и тоже. Интеркомы, коих было 200 штук в БДТ, транслируют тебе всё, что идёт со сцены.
— Мы с тобой парочка подежанных идеалов...
— Нет, Федя, не так, более нейтрально!
— Мы с тобой парочка подежанных идеалов...
— Нет, Федя, не так, спокойнее!
— Мы с тобой парочка подежанных идеалов...
— Нет Федя, не так печально!
— Мы с тобой парочка подежанных идеалов...
— Нет, Федя, тише, но громче.
— Мы с тобой парочка подежанных идеалов...
— Нет, Федя, глубже, но при этом слегка походя!
— Мы с тобой парочка подежанных идеалов...
— Нет, Федя, так, но вот по другому...
— Мы с тобой парочка подежанных идеалов...
— Почти, Федя, а теперь вспомни туман над фьёрдами, меланхоличные волны залива...
— Я не был в ёбаной Норвегии, блядь, я не могу этого вспомнить!
— Можешь, ты же артист! Ты можешь вспомнить всё, что я тебя прошу!
— Мы с тобой парочка подежанных идеалов...
— Вот почти, только теперь говори это не только ей, но и немного себе
— Мы с тобой парочка подежанных идеалов...
— Вот почти, только ещё нейтральнее, но как бы улыбаясь, при этом понимая что всё пиздец, но на самом деле не важно.
— Мы с тобой парочка подежанных идеалов...
— Федя, вам же сейчас жизнь самоубийством кончать!
— Мы с тобой парочка подежанных идеалов...
— Ну, почти, да, только учти, что тебе это не страшно!
— Мы с тобой парочка подежанных идеалов...
— ДАААААА!!!! ДААААААА!!! ДАААААА!!!!!!! ЗАПОМНИ ЭТО ФЕДЯ!!!!
— Мы с тобой парочка подежанных идеалов...
— ДАААА!!!
— Мы с тобой парочка подежанных идеалов...
— Ещё разок!
— Мы с тобой парочка подежанных идеалов...
— Не-е-е-ет, вот как позапршлый раз.
— Мы с тобой парочка подежанных идеалов...
— ДА!
— Мы с тобой парочка подежанных идеалов...
— Да. Переходим к следующей реплике.
Это был краткий пересказ. То, что я описывал длилось примерно два часа. И звучало везде. В туалете, в курилке, в буфете. Позже, на «Мерси» эта методика превратилась в сорокинский хтонический абсурд. Коротко перескажу сюжет: молодой студент-юрист вступается за флейтистку в метро, к которой доебался мент. Она думает, что Матюша (Матвей) убил мента (сбросил на рельсы) и в благодарность приводит в свою тусу в неком «Бункере» (там есть намёк на НБП, да). Туса занимается танцами и наркотиками. В процессе экзистенциальных разговоров о жизни и свободе Матюше поручают провернуть дельце с шантажом какой-то женщины, чьи откровения и объяснения в любви записал ехидный жиголо из этой тусы на камеру. Тем временем Матюша влюбляется в тянку по имени Мерси, параллельно трахнув её вместе с подругой (СИСЬКИ НА СЦЕНЕ!!!). Деньги (30К евро вроде) он приносит в бункер, где философский антагонист поёбывает его тянку. Дальше маленький диалог, а потом приходит батя Бэбэ (подружки Мерси), который заодно муж шантажируемой тётки, а так же военный. Он наставляет пистолет на на ГГ и антагониста и говорит пафосную речь про семью и про то что вся эта туса — пидарасы. Он описывает в нелицеприятных красках присутвующих, потом говорит «Ну, ёб вашу мать», тут входит его дочка. Пиковый момент на самом деле. Максимальный накал страсти. И вот Кирилл Полухин, замечательный актёр с внешностью крестьянина-гопника, ставшего бандитом (на самом деле он не такой) произ носит на сцене:
— Ну, ёб вашу мать.
Володя Золотарь. Замечательный режиссёр, ставивший спектакли на родине Arts'а и hirthwork'а, участник и непосредственная причина театрального раскола по поводу нижегородского драмтятра, наркоман, уебан, мудак и всецело прекраснейший человек, один из самых приятных собеседников и редкий пример чувства сценического слова. Ему не нравится то, как Кира говорит. Слишком скованно. Поэтому Володя идёт на сцену и говорит:
— Ну, ёб вашу мать!
— Ну, ёб вашу мать! — отвечет Кира
— Не-е-е. Надо «Ну, ёб вашу мать!», а ты «Ну, ёб вашу мать». Понимаешь? Это экзистенциальный кризис человека, который ещё пару недель назад был уверен, что весь мир предсказуем. Даже то, что дочка блядь он воспринимал, как небольшую, но решаемую проблему. Поэтому он говорит «Ну, ёб вашу мать» не как ругательство. Это его способ донести до мира растерянность. Он растерялся. Ему впервые в жизни страшно понимать, что что-то идёт не так. Когда-то всё было понятно, ты пиздишь людей, тебе платят деньги, ты покупаешь квартиру и мебель, шмотки жене и дочери, сына учишь пиздить людей, всё идёт своим чередов, а вдруг какие-то левые проблемы, которые хуй знает как решить. И ты такой «Ну, ёб вашу мать». В смысле «Да, кто вы такие, вообще, и что с вами делать?». Это не призыв к групповухе с женщинами бальзаковского возраста, это тоска по ясному, понятному миру, в котором между насилием и деньгами есть паритет, и любой конфликт можно решить с помощью пачки евро и пистолета. Понимаешь, Кирилл? Ты тоскуешь по девяностым, где на хуйню не разменивались, где всё понятно. А тут какие-то странные чуваки. Ты же не случайно говоришь «Пидарасы, блядь!». Это ты характеризуешь их со своей точки зрения. Но ты понимаешь, что даже если их всех здесь положить, то проблему не решишь. Мир полон такими пидарасами, и тебе неуютно в этом жестоком мире пидарасов. И твой пистолет тебе уже не кажется надёжным инструментом корректировки этого мира. Понимаешь же?
— Кажется понимаю.
— Ну!
— Ну, ёб вашу мать!
— Кир, меньше агрессии. Ты всегда их готов убить, не только в состоянии аффекта. Не надо накручивать!
— Ну, ёб вашу мать!
— Уже ближе.
— Ну, ёб вашу мать!
— Кир, сконцентрируйся!
— Ну, ёб вашу мать!
— Чуть проще говори. Это просто выдох в словах.
— Ну, ёб вашу мать!
— Но учитывай, что они тебя всё же кинули на бабло!
— Ну, ёб вашу мать!
— Почти!
— Ну, ёб вашу мать!
— Кирилл, ты ушёл не в ту степь. Я понял где ошибка! Ты их не ненавидишь. И не презираешь. Представь, что это гоблины!
— Кто?
— Ну, гоблины. Такие мерзкие, противные, похожие на людей и живут в сказках. Ещё до недавнего времени ты не знал, что такие бывают. А тут оп-па — и целый подвал хтонической мразоты, которая ещё и жизнь портит.
— Ну, ёб вашу мать!
— Нет, ты слишком опытный, чтобы так удивляться!
— Ну, ёб вашу мать!
— Опять не то! Кир, подожди. Вот говори!
— Ну, ёб вашу мать!
— Ну, ёб вашу мать!
— Ну, ёб вашу мать!
— Ну, ёб вашу мать!
— Кажется понял! Имеется ввиду «Ну, ёб вашу мать!», а не «Ну, ёб вашу мать!».
— ДА!
— Ща, погоди.
— И, да, Кир, про пистолет не забывай
— Ну, ёб вашу мать!
— Во-о-о-от!
— Ну, ёб вашу мать!
— Именно!
— Ну, ёб вашу мать!
— Да!
— Ну, ёб вашу мать!
— НЕТ! Кир, ну что ты творишь! Ты же П Е Р Е И Г Р Ы В А Е Ш Ь!
— Извини!
— Я всё понимаю, бывает. Давайте прервёмся на полчасика.
На Полухине висит петличка. Я убираю фейдер, чтобы диалог режиссёра и актёра не шёл в интерком, но на мониторах звук оставляю. Полчаса они вдвоём говорят только «Ну, ёб вашу мать!». Я серьёзно. Полчаса непрерывного «Ну, ёб вашу мать!». Потом действие возвращается на сцену. Границы реплики раскрываются всё шире. Теперь это разом до двух сцун подряд. «Ну, ёб вашу мать!» уже вписывается в контекст...
На генеральной репетиции был фурор. Кирилл сказал идеально. На премьере уже звучало уже «Ну, мать вашу»
Да. Театр...